УЛЫБКА "СФИНКСА КРАСОТЫ"

Если попросить, скажем, сто человек, взятых наугад, любого воз­раста, образования, профессии назвать сразу, не задумываясь, самую знаменитую картину всех времен и народов, то ответ в 99 случаях наверняка будет таким: «Мона Лиза». Так почему настолько знаменита эта «Джоконда», чем она так уж прославилась? Неужели у выдающихся художников, да у того же Леонардо, не найдутся полотна не хуже? Конечно, най­дутся. Но у «Джоконды» особая судьба.

Всегда ли так было?

Ошеломляющая слава обрушилась на эту картину далеко не вдруг и не сразу. Даже еще в XIX веке в Лувре куда выше ценилось «Святое семейство» Рафаэ­ля - по музейной описи в десять раз дороже! А подлинной «звездой» Лувра тех времен приходится признать весь­ма сентиментальное полотно испанца Мурильо «Вознесение Девы Марии». (Любопытно отметить, что в наши дни интерес публики к этому творению по­низился почти до нуля - настолько, что французы без особых сожалений и коле­баний решили отправить его на родину, в Испанию, в музей Прадо.) А в «Джокон­де» видели лишь портрет кокетливой и отчасти забавной итальянской красотки, не более. Пожалуй, первым «разглядел» Джоконду, как ни странно, знаменитый американский изобретатель, придумав­ший телеграфную азбу­ку, Сэмюэл Морзе. Про­изошло это в 1833 году, но «одна ласточка весны не сделала», и до всеоб­щего признания было еще далеко.

Решающий шаг к по­вороту сделали писатели-романтики. Вальтер Патер (кстати, вдохновивший Оскара Уайль­да на «Портрет Дориана Грея») писал о Джоконде так: «Это красота, к кото­рой стремится изболев­шаяся душа, весь опыт мира собран здесь и воплощен в форму женщины - животное начало в отношении к жизни в Древней Греции, страстность мира, грехи Борджиа... Она старше скал, среди которых восседает, как вампир; она умирала множество раз и познала тайны смер­ти; она погружалась в глубины морей и путешествовала за драгоценными кам­нями с восточными купцами, как Леда; и все это было для нее не более чем звуком лиры и флейты».

Улыбка «стала» загадочной

А в 1855 году Теофиль Готье «наградил» Джоконду ее главным достоинством - «загадочной улыбкой». До него никто подобного не замечал - улыбку Моны Лизы называли разве что «приятной». А Готье находил в Джоконде (цитируем) «загадочно улыбающегося с картины Леонардо сфинкса красоты... Опасно попасть под обаяние этого при­зрака... Ее улыбка обещает неизвест­ные наслаждения, она так божественно иронична... Если бы Дон Жуан встретил Джоконду, он узнал бы в ней все три ты­сячи женщин из своего списка».

Свой вклад в легенду о Джоконде внес и Жюль Верн. С его легкой руки получила распространение история, рассказан­ная в его пьесе о романтической любви между художником и его моделью. Лю­бовный треугольник - красавица Джо­конда, старый муж и молодой художник. Хотя на самом деле Леонардо был намного старше мужа своей модели.

Итак, в начале XIX века «Джоконда», известная в основном специалистам, не привлекала особого внимания и даже не считалась ведущим шедевром само­го Леонардо. А всего через столетие в нее влюбился весь мир.

Похищение века

В августе 1911 года в салон Лувра, где висела «Джоконда», вошел молодой художник, желавший написать копию с этой картины. К его удивлению, шедев­ра он не увидел. Служители успокоили его: «Наверное, у фотографов, скоро вернут». Однако возвращать никто не торопился, а фотографы заявили, что вообще не в курсе дела. Только тут до всех дошло, что «Мону Лизу» попросту украли.

Громыхнул невероятный скандал. Ди­ректор Лувра, не столь давно бахвалив­шийся тем, что легче украсть у Франции собор Парижской Богоматери, чем у него «Джоконду», с треском слетел со своего поста. А так как уже назревала большая война, масла в огонь добави­ло и это. Французские газеты обвиняли германского кайзера Вильгельма, яко­бы приказавшего своим шпионам украсть карти­ну, чтобы показать сла­бость Франции. Немецкая пресса не осталась в долгу. Они называли «похищение века» про­вокацией французского правительства против Германии. Конечно, выдвигались и другие версии, порой самые невероятные. Говорили об анархистах, о влю­бленном в Мону Лизу и похитившем ее портрет художнике, об американском миллионере Моргане, возжелавшем иметь шедевр в своей коллекции. Подозревали даже Пабло Пикассо, который ненавидел музеи, где «искусство спрятано от жизни», вот и украл картину в сговоре со своим дру­гом Гийомом Аполлинером из авангар­дистских побуждений. Молчала только французская полиция, которой нечего было сказать. Знаменитые сыщики, лучшие в мире на тот момент, зашли в тупик. Они обнаружили только раму от кар­тины, что было весьма нетрудно, так как та преспокойно лежала на одной из служебных лестниц Лувра.

Признания дилетанта

С первых газетных полос сенсацион­ную кражу «Джоконды» вытеснила толь­ко гибель «Титаника», да и то ненадолго. История получила продолжение 2 дека­бря 1913 года, когда к флорентийскому антиквару Альфредо Гери явился некий молодой человек, назвавшийся Леонар­дом, и предложил ни много ни мало... купить у него «Мону Лизу». Потрясенный антиквар отправился к нему в гости­ницу, где и увидел шедевр в чемодане, заваленный грудой одежды.

Юноша был арестован. То, что он рассказал на допросах, ошеломило едва ли не больше, чем само преступле­ние. Все романтические версии о шпио­нах и провокаторах, фантастически под­готовленных сверхграбителях, безумных художниках и заокеанских миллионерах лопнули, как мыльные пузыри. Ле­онард (в действительности Винченцо Перуджа) оказался самым заурядным жуликом.

Он некоторое время работал в Лувре и принимал участие в изготовлении за­стекленного короба, куда была помеще­на «Джоконда». В день похищения, 21 августа 1911 года, когда в музее был выходной, он явился навестить своих приятелей-рабочих, и знакомые сторожа спокойно пропустили его. Оказавшись в одиночестве в салоне, мошенник, не торопясь и без труда открыл короб (сам же делал!), достал кар­тину, вынул из рамы, ко­торую бросил на лестни­це, спрятал картину под одеждой и унес домой. В снятой им комнатуш­ке он сунул шедевр под матрац, да так и спал на нем целых два года.

Признания афериста-дилетанта опозорили прославленную фран­цузскую полицию. Дело в том, что на раме остались отпечатки пальцев Пе­руджи. Поскольку жулик и раньше имел неприятности с законом, его отпечатки имелись в полицейской картотеке, да вот сличить их никто не удосужился. Ве­ликий криминалист Бертильон не любил возиться с отпечатками, веря в свои методы.

Перудже дали всего год тюрьмы, так как он объяснил свои действия стремле­нием вернуть шедевр итальянскому на­роду. Потом парень храбро сражался на войне, был не раз награжден, а после открыл небольшой магазинчик, где тор­говал художественными красками - все же тяга к искусству никуда не делась.

Плата за популярность

Однако «Джоконде» по-прежнему не везло. Правда, ее больше не похища­ли, а вот от вандалов ей доставалось. В 1956 году некий боливиец по имени Уго Виллегас очень долго стоял перед картиной в Лувре, а потом извлек из кармана камень и что было сил запу­стил в «Мону Лизу». Попал - с тех пор у левого локтя Джоконды осталась отметина, за которую не рискуют брать­ся реставраторы. Забавно, что этого Виллегаса взял под защиту Сальвадор Дали - тот, мол, «полюбил Джоконду как мать и вдруг решил, что она над ним насмехается». Правда, в этом случае не совсем понятно, зачем на свидание с «матерью» брать с собой камень, ну да ладно - Дали есть Дали.

История почти повторилась в Токио, во время «всемирных гастролей» «Джо­конды» в 1974 году. Только на сей раз роль камня в руках вандала сыгра­ла бутылочка с краской - спасло защит­ное стекло. После этого случая «Джокон­ду» поместили в особый герметичный ящик - стекло там пуленепробиваемое, воздух выкачан и заменен гелием, спо­собствующим сохранности полотна. А в 2005 году «Джоконда» поселилась в отдельном зале, построенном специ­ально для нее. Немного найдется в истории живописи полотен со столь же драматичной и причудливой судьбой! Что же, за всемирную популярность нужно платить...

Подготовила Шахло РАСУЛОВА